Россиянин Сергей Вагин больше года находится в колумбийской тюрьме. Изначально его обвиняли в финансировании беспорядков в стране в 2019 году. Сейчас ему вменяют три статьи: действия в составе преступной группы, неправомерный доступ к компьютерным системам и незаконные переводы средств. Сергей рассказал RT, что сейчас происходит с его делом.
27 марта 2022-го по федеральному колумбийскому ТВ вышли новости об «агенте Кремля по прозвищу Шурик», который якобы занимался отмыванием денег и финансировал протесты в стране против действовавшей власти в 2019 году. Как утверждали СМИ, «Шурик» — это россиянин Сергей Вагин, аналитик ставок на спорт, который переехал в Колумбию несколько лет назад.
30 марта в посольстве РФ в Боготе была организована пресс-конференция, на которой Вагин отверг все обвинения в свой адрес. Утром 31 марта россиянин был арестован в собственных апартаментах и доставлен в СИЗО под вой сирен в сопровождении четырёх мотоциклов с военными. 26 января 2023 года Сергею вменили три статьи: действия в составе преступной группы, неправомерный доступ к компьютерным системам и незаконные переводы средств. RT поговорил с задержанным россиянином.
— Как идёт судебный процесс?
— Можно ответить одним словом — анархия. Мне предъявили обвинения в возможном мошенничестве со ставками на спорт в составе организованной преступной группы по предварительному сговору. По законам Колумбии, за это может грозить длительный тюремный срок. При этом мне пытаются вменить «хакерские» статьи за использование легальных программ — VPN и браузера Multilogin. Более того, местные телеканалы вырвали из контекста фразу судьи о моей якобы связи с повстанческой группировкой ELN, предъявив её как официальное обвинение.
Всё это время, с самого начала судебного процесса я рьяно боролся за своё право понимать, в чём именно меня обвиняют — на родном русском языке. В этих боях я потерял около 25 кг веса, периодически объявляя голодовки. Однако на всех слушаниях за год я был без переводчика. Более того, на последнем заседании в конце января назначенный государственный адвокат не имел даже материалов дела на руках. Каким образом он при этом намеревался представлять мои интересы — неизвестно.
После этого был назначен другой государственный адвокат, который занимается делами национального значения. По его словам, доказательства стороны обвинения очень слабые. Поскольку спустя год вердикта суда так и нет, адвокат ходатайствует о моём выходе на свободу. Как только это произойдёт, я получу доступ к интернету, материалам дела, переводчику и смогу, наконец, защищаться.
— Вы держите связь с российскими дипломатами?
— На данный момент новый консул Ольга Гаврилова ждёт от колумбийских властей разрешение на визит, но, с её слов, оно до сих пор не получено. Меня держат в заложниках и стараются максимально ограничить в коммуникации и юридической поддержке. На адвоката, по моему мнению, оказывается давление со стороны следствия, так как ничего чёткого с его стороны я не слышу. Только то, что он занят.
— Общаетесь ли вы с правозащитниками?
— Правозащитники — моё всё! Основной вклад в мою защиту вносят Иван Мельников и Артемий Семёновский. Иван Владимирович писал президенту Густаво Петро о политическом мотиве моего преследования и о грубейших нарушениях фундаментальных прав российского гражданина, о затягивании процесса. Также хочу отметить вклад уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой. После её письма мне как раз назначили специализированного адвоката.
В целом, моё обвинение базируется на двух докладах контрразведки, информация в которых не подтвердилась, и результатах 14-месячной незаконной слежки, которая также не дала никакого результата. Я в этой ситуации — жертва политических репрессий и фальсификации уголовного дела. Я никогда никого не обманывал и предпочёл в экстремальной ситуации просить, сидя на ступенях метро, чем воровать. Я порядочный человек, и меня невозможно запугать.
— Какие условия в тюрьме?
— Ужасные. Мне устраивали постоянные досмотры, пытались подкинуть какие-то телефоны — и это притом что в камере четыре человека, а не я один. Без переводчика заставляли подписывать какие-то документы на испанском.
Но это ещё мелочи по сравнению с тем, что началось после 19 февраля. Местный активист, защитник прав заключённых сеньор Эспехо вступил в конфликт с двумя надзирателями. Говоря по-русски, начался беспредел, и я вступился за Эспехо — исключительно на словах — и я вёл себя крайне корректно. Несмотря на это, один из сотрудников позже в рапорте написал, что я был груб.
Это была настоящая пыточная камера. Туда отправляют только агрессивных или сумасшедших. А меня поместили туда только потому, что я русский и попытался защищаться. Трое суток я ничего не ел. Когда меня привезли на очередное слушание, я пожаловался знакомому сотруднику спецназа местного ФСИН на условия. Тот, в свою очередь, помог связаться с руководством, и меня перевели в отделение к заключённым, ждущим экстрадиции. Я благодарен директору за то, что он остановил эту пытку.
В одиночной камере я оставил небольшое послание: с помощью синей ручки и пакетика кетчупа нарисовал российский флаг, оставил надпись «Славься, мать-Россия» по-испански.
— Общаетесь ли вы с родными? Как часто?
— Как и в любой тюрьме, здесь есть стационарный телефон, с которого я могу позвонить невесте, а она — перевести звонок на маму. Насколько я знаю, сейчас сотрудники тюрьмы согласовывают видеозвонок моей матери, которая недавно перенесла операцию и находится на больничном.
За это время я заплакал лишь дважды. Когда родственники моей колумбийской невесты на мой день рождения спели «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам», и на Новый год, когда малышки-племянницы, поздравляя, сказали, что любят меня и ждут.
Тогда я понял, что посвящу себя тому, чтобы такая ситуация, как со мной, больше ни с кем не произошла. Я до сих пор учусь заочно в университете на факультетах юриспруденции и лингвистики и, учитывая мой характер, только на получении дипломов не остановлюсь. Колумбийские власти открыли ящик Пандоры. Моё имя будет вызывать трепет у всех, кто посмеет покуситься на фундаментальные права русскоговорящего человека за границей вне зависимости от его паспорта. Возможно, я здесь, чтобы найти именно этот смысл в жизни.
— Ранее вы говорили, что ваше заключение — это происки предыдущих властей, чтобы выиграть выборы. Но власть поменялась, а ваша ситуация — нет. Как вы это прокомментируете?
— Действительно, президент новый, Густаво Петро. Как раз против него была устроена эта кампания, из-за которой я оказался в заключении. К сожалению, президент не отвечает ни на мои письма, ни на голодовки. Возможно, Густаво Петро услышит меня с экрана телевизора или из соцсетей RT Español, на которые он подписан?
